Take The “A” Train! Садитесь в железнодорожный экспресс номер 825 Киев-Винница, если вы хотите попасть на «Международные дни джазовой музыки» в правильном тонусе. Кто-нибудь наверняка вам скажет, что ехать три с половиной часа электричкой, пусть даже и повышенной комфортности — не самый лучший способ подготовиться к восприятию одного из самых влиятельных джаз-фестивалей Украины; однако никакой автомобиль с кондиционером и никакое купе с чаем в фирменных подстаканниках не сравнятся с тем, как «зализниця» перетряхивает сознание.
На самом деле все просто. Вы едете на фестиваль, осознанно (или уже неосознанно) расправляя журналистские плечи, готовясь искать вопиющие недочеты, стилистическую несбалансированность программ, качественную разницу в уровне участников. А в шестом вагоне экспресса номер 825 висят несколько маленьких телевизоров, громкость звука в которых не регулируется, и три с половиной часа из них происходит видеоряд. Познавательная программа включает очерки об архитектуре православных церквей в украинском городке с незапоминаемым названием, племени пигмеев, гибели «Титаника», увлечениях второразрядного продюсера поп-музыки в свободное от работы время и бильярдных столах лучшей железнодорожной гостиницы страны. Развлекательная — выступления местных юмористов и музыкальные клипы в диапазоне от «Казачка», исполненного впечатляющей немецкой фройляйн образца 1969 года, до современного хита про «школьные годы мне весточку шлют», визуальное сопровождение которого включает систематическое соблазнение учителя химии вполне половозрелыми школьницами.
Человек с интересами, сколько-то отличающимися от народного стандарта (а джаз, к счастью, все-таки остается музыкой не самой народной), не может не дойти до умоисступления от такой мешанины, если не попробует взглянуть на вещи трезво. А трезвый анализ показывает, что разноплановость программы объясняется не клиническим идиотизмом железнодорожного режиссера, а совершенно оправданным стремлением компании накрыть интересы своей целевой аудитории. Просто аудитория у нее, у железной дороги, очень разная, и потому целостности ждать было бы странно.
Эта мысль, будучи применена к специфике «Международных дней джазовой музыки в Виннице», дает потрясающий эффект: вы выходите на вокзал и заранее понимаете, что этот фестиваль недостижим для критики. Недостижим вообще.
У него тоже есть своя целевая аудитория: жители города Винницы и его окрестностей, которые любят джаз. Во всем многообразии этой музыки, исключающей отсечение по стилистическим показателям пограничных коллективов. Эта аудитория разнообразна (хотя и не так, как аудитория экспресса номер 825): кто-то любит традиционный джаз, кто-то современный, кто-то камерный.
И организаторы из Винницы принимают два решения, которые снимают практически все вопросы о том, каков должен быть фестиваль. Во-первых, они делают все концерты бесплатными для посещения (и это лишает как публику, так и критиков возможности кривить губы и ворчать «верните деньги»); во-вторых, они показывают только сольные программы участников, выделяя им минимум по часу времени (и это позволяет музыкантам не думать о том, как уложить свою индивидуальность в 15-20 регламентных минут).
Остается, правда, еще один большой вопрос — как такое возможно. Но это уже вопрос, решением которого занимается оргкомитет, а не критики и не публика.
«Дни» прошли в Виннице в десятый раз. Для фестиваля подобной специфики такая нумерация — это не подлежащий сомнению сертификат качества, который можно только и исключительно уважать. Если нужны дополнительные обоснования, кроме самого номера «десять» — посмотрите на винницких слушателей, которые провожают настоящей овацией абсолютно любой выступивший коллектив. Можно бы было сказать, что это не более чем признак невысокого уровня слушателей, готовых принимать за высокую музыку все что угодно, раз уж оно досталось им бесплатно; однако такое объяснение может быть справедливо на первом, втором, третьем фестивале; но не на десятом. Даже самая хрестоматийная пожилая дама, с которых рисуют надоедливо-отрицательные персонажи в телесериалах, не станет ходить на фестиваль десять лет подряд только ради «тусовки», продолжая ничего не понимать в музыке. Винницкая аудитория фильтруется, что отчетливо заметно по качественно иному виду зрительного зала на каждом новом коллективе; и если в ходе выступлений из зала и начинают тянуться недовольные слушатели, то этот исход никогда не бывает массовым: людей уходит немного (не больше десятка), и уходят они спокойно, зная, что и для них будет та музыка, которую они хотели бы услышать.
Словом, инфраструктура этого фестиваля крайне самобытна.
Один из руководителей оргкомитета, Павел Третьяков, без тени сомнения устроил в первые же минуты настоящий парад спонсоров и организаторов, которые имели отношение ко всем десяти фестивалям. Это массивное действо, занявшее не меньше получаса, скорее подошло бы закрытию, а не открытию фестиваля, однако аудитории оно явно было не в тягость: с одинаковым энтузиазмом были встречены все двадцать шесть человек, которых Третьяков вызвал на сцену с детальными комментариями. Среди них оказался и первый меценат фестиваля-1996 Сергей Баранов, внесший в копилку оргкомитета первые сто долларов. Все вызванные на сцену получили по памятному значку в виде золотого саксофона, был вынесен именинный пирог, свечи на котором задула маленькая девочка из первых рядов, оркестр еще раз грянул «Happy Birthday», Павел Третьяков передал слово Алексею Когану, одному из наиболее именитых «джазовых функционеров» Украины, Алексей Коган произнес свое вступительное слово на двух языках (разумеется, украинском и русском) — и после всего этого безудержного ликования началась музыкальная программа.
Надо еще раз отметить, что на этом фестивале трудно быть критиком. Оргкомитет недосягаем (ну не станем же мы, например, критиковать оргкомитет за то, что во вместительном зале Винницкой филармонии вместо привычных рядов театральных кресел стоят рядами отдельные офисные стулья). Целостность программы критике не подлежит. Критиковать же уровень конкретных музыкантов — занятие неблагодарное само по себе, да и не заставляет никто, по большому счету, идти смотреть конкретную программу. Широко доступна полноцветная фестивальная газета, где анонсированы все исполнители и о каждом сказано вполне достаточно, чтобы составить себе представление как о его стиле, так и о его качественном уровне.
Поэтому первый выступавший состав, литовский Old Cellar Big Band под управлением Пятраса Тадараса, стал в какой-то мере жертвой моей собственной неподготовленности к специфике фестиваля. Сложившийся стереотип (литовская джазовая школа есть школа высокоинтеллектуального современного джаза) не дал перенастроиться на тот материал, который исполняли литовцы (а исполняли они традиционную биг-бэндовую музыку без особых претензий). А субъективная неспособность быстро вчитаться в украинский текст фестивальной газеты стала причиной того, что я упустил ключевые слова о наличии в составе студенческой молодежи Каунаса. Потому и было так тяжело слушать тяжеловесный (по сравнению с полноценно взрослым) и местами откровенно малопрофессиональный (по сравнению с составами уровня Дайнюса Пулаускаса) коллектив, где «ведущий литовский джазмен», гитарист Линас Печюра, показался временами откровенно не попадающим в ноты, а соло «ведущего литовского джазмена», басиста Янаса Скроботаса, заслуживает отдельного разбора за закрытыми дверями.
Оркестр привез с собой двух вокалистов — девятилетнюю Лину Юревичуте и «литовского Фрэнка Синатру», Эгидиуса Сипавичуса; честно сказать, если Синатра был именно таков, то я счастлив, что знаю великого американца только по музыке и не слышал его десятиминутных затяжных шуток, за которые Сипавичуса следовало бы называть скорее «литовским Евгением Петросяном».
Но! Но, но, но. Надо повториться еще раз — это был сольный бесплатный концерт грамотно позиционированного в официальной прессе исполнителя; он не понравился мне, но он понравился шести сотням зрителей; это не говорит о том, что шесть сотен зрителей ничего не понимают; это говорит лишь о том, что я зря оказался в этот день и в этом месте.
Непостижимый, грамотный, противоречивый и совершенно недоступный субъективной критике фестиваль.
Второй концерт первого дня носил название «Камерная Винница». На нем выступили два местных коллектива с добавлением солистов (о которых позже особо). Здесь, уже преодолев нежелание вникать в язык братьев-славян, ваш корреспондент чувствовал себя подготовленным и решил попробовать новый способ восприятия музыки. Дело в том, что фестиваль уже много лет сотрудничает с Винницкой областной государственной телерадиокомпанией, руководитель которой Любовь Григорьевна Коваленко идет раз за разом на беспрецедентный шаг — концерты фестиваля транслируются в прямом эфире; в зале установлено сразу два больших экрана, на которые идет изображение как минимум с пяти камер; словом, «визуальная поддержка» фестиваля сделала бы честь многим стадионным концертам, и далеко не последним достижением оргкомитета оказалось решение поставить в фойе филармонии два больших телевизора с внешним аудио-аппаратом, на котором дублировалось изображением экранов в зале. Технический персонал, опоздавшие зрители, даже буфетчики — все они имели возможность наблюдать «полуживой» концерт, глядя на экраны телевизоров и слыша своеобразный звук, идущий одновременно из зала и из телевизорных колонок.
В этом окружении и изучались местные академическо-джазовые коллективы. Сначала — камерный хор «Винница» под управлением народного артиста Украины Виталия Газинского. Крупный академический хор при всех регалиях (строгих костюмах, галстуках-бабочках, нотных папках) теоретически был заявлен подготовившим специально для фестиваля новую программу спиричуэлс «Modern Choir Music», однако по факту едва ли отступил от академической манеры пения в сторону джаза хотя бы на шаг. Публика вновь встретила выступавших овацией; что ж, повторюсь в очередной раз — этой публике нельзя не верить.
Второй же коллектив, камерный оркестр «Арката» под руководством заслуженного деятеля искусств Украины Георгия Куркова, был куда ближе к тому, что сегодня называют джазом. Сами музыканты оркестра, пожалуй, импровизацией аудиторию не радовали; но приглашенные солисты, сменявшие один другого, сделали свое джазовое дело на отлично. С оркестром выступили трое винничан (некоторых, впрочем, винничан уже только исторически) — пианист Юрий Шепета (автор идеи первого фестиваля 1996 года), контрабасист Максим Гладецкий, одна из главных фигур сегодняшнего оргкомитета скрипачка Ирина Френкель; звучали пьесы Гершвина, Жобима, авторские работы. Общее звучание оркестра было скорее элегичным, в нем не чувствовалось характерной современному, пусть даже и камерному, джазу внутренней энергии, однако программа была грамотно выстроена по нарастающей: Ирина Френкель, игравшая третьей, в своих фантазиях на темы Гершвина уже подняла температуру музыки до вполне достаточного градуса, чтобы четвертый солист сразу повел «Аркату» на рекорд.
Четвертым солистом был частый гость винницких фестивалей Аркадий Шилклопер, и комментарии тут, пожалуй, излишни. Представляемый уже давно как житель Германии (ах, Россия!), маэстро не стал от этого ни хуже, не лучше: он остается самим собой, он по-прежнему не останавливается в своей музыке, и если в первые минуты создается впечатление, что сопровождающий его оркестр мог бы его и не сопровождать, Шилклопер буквально силой поднимает музыкантов до своего уровня, заставляя их выкладываться и «соответствовать». Пожалуй, лучшего завершения для первого дня нельзя было и желать, и отрадно было слышать, что овация, устроенная этому выдающемуся мастеру, все-таки отличалась от оваций, устроенных выступавшим перед ним.
Второй день начал германский квартет Маттиаса Данека, который своей музыкой, согласно информации оргкомитета, «выражал свой джазовый взгляд на библейскую версию сотворения мира». Программа Данека носила название «Ноев Ковчег»; пожалуй, сама по себе идея «джазового взгляда на сотворение мира» еще не особенно настораживала (вспомним Хермана Сонни Блаунта, который превратился в Сан Ра с куда более оригинальными концепциями и тем не менее музыку играл более чем достойную), но выбор именно Ноева ковчега как определяющего символа сотворения мира — настораживал однозначно. Вряд ли Маттиас Данек слабее в библейской истории, чем автор этих строк, но слишком уж явно веяло от самой этой концепции типично немецким глубокомыслием, за которым не успевают окружающие. Музыка именно это и выявила: немецкие музыканты, создавая сложные музыкальные конструкции, тем не менее не вызвали этими конструкциями ни ассоциаций с сотворением мира, ни того ощущения целостности, которое хочется видеть как в авангарде, так и в диксиленде. Словом, квартет Данека показался характерным немецким джазовым продуктом — интеллектуальным камерным джазом, в котором интеллектуальность берет верх над музыкальностью и не позволяет результирующему продукту хоть как-то жить за пределами собственно Германии. Впрочем, уже в ближайшие выходные Данеку играть на «Джаз-карнавале в Одессе» — быть может, другая аудитория и другие критики увидят в его произведениях больше.
А вот проект, предложенный винницкому фестивалю его давним партнером — Польским Институтом в Киеве, — стал наконец тем моментом истины, ради которого лично мне и стоило, наверное, идти в филармонию, если бы я был жителем Подолья. Tymanski Yass Ensemble, иронично-изломанный проект гитариста Тымона Тыманьски — пожалуй, одно из самых ярких для меня музыкальных открытий в последнее время. Квинтет довольно своеобразного состава: ударные, электрогитара, бас-гитара, саксофон и — труба и туба в одном лице, вернее, в одних руках: Антоний «Зют» Граляк пришел в коллектив сравнительно недавно, но, судя по музыке, во многом повлиял на результат.
По официальной версии, поляки играют смесь джаза, альтернативного рока и этнической музыки. По факту — они играют почти свободную музыку, основываясь, правда, на темах именно джаза, альтернативного рока и этники, но уносясь в своих импровизациях в области, которые дефиниции не подлежат. Например, в ходе концерта прозвучали «Come As You Are» группы «Нирвана» и «Come Together» группы «Битлз», и в обеих композициях Тымон Тыманьски пел (впрочем, до Курта Кобейна ему оказалось много дальше, чем до Джона Леннона). Но и в этих композициях, как и в бравших свое начало от джаза, тему начинали со временем закрывать не только любопытнейшие эксперименты Тыманьского с гитарными процессорами, но и абсолютно безумные партии Антония Граляка и медитативные пассажи саксофониста Марцина Слюсарчика. Эта музыка и внешне, и концептуально куда больше напоминала альтернативный рок — рослые плечистые парни в обтягивающих футболках, сверкающие бритыми черепами или, наоборот, нарочито лохматые, нервные диссонансные аккорды, грязные аранжировки — и тем не менее непередаваемый драйв и целостность, которых так не хватает многим профессионалам и ортодоксам. Коллектив не стесняясь обрушивал на аудиторию неровные размеры (за сравнительно легко понимаемыми 6/8, сыгранными со смещением сильной доли, следовали совершенно зубодробительные 9/8, где мелодия давала неожиданно подлый сбой, лишая слушателя всех шансов понять, где он, собственно, находится). Барабанщик Куба Старушкевич, флегматичный и внешне пассивный, радовал настолько неочевидными рисунками, что оставалось только радоваться за него, сумевшего найти понимающих такие выверты партнеров. Музыканты легко забирались от минималистских медитаций (например, яростное соло трубы на фоне тянущего одну ноту саксофона при полном молчании остальных участников квинтета — и тут же яростное соло саксофона на фоне тянущей одну ноту трубы) до откровенной «рубки», когда Тыманьски куда больше напоминал Джими Хендрикса, чем кого бы то ни было из джазовых гитаристов, а Граляк бегал с тубой по всей сцене, добиваясь нестандартных эффектов приема звука микрофонами. Не отставал от партнеров и басист Войтек Мазолевски, который вслед за неприметным «держанием квадрата» вдруг выдавал на басу быстрое техничное соло и вновь нырял в полумрак сцены.
Словом, коллектив Тыманьского — из тех групп, которые привлекают к джазу куда больше новых поклонников из среды современной молодежи, чем любые популяризаторы и открытые стадионные фестивали традиционного толка. В его музыке есть тот элемент, который уже почти не удается услышать в мэйнстриме — элемент авторства не конкретной композиции, а музыки как таковой, от мелодии до настроек процессора, от звукоизвлечения до принципов ансамблевого взаимодействия. Это, может быть, не самая очевидная и не самая красивая музыка, но в искренности и профессионализме ей не отказать. И наградой Тыманьскому была — очередная овация.
А завершал второй день дуэт Андрея Кондакова и американского вокалиста Джей Ди Уолтера, рассказывать о которых, по большому счету, незачем: концертная активность этих музыкантов по России и СНГ достаточна, чтобы их имена были отлично известны. Джей Ди Уолтер — со своим неизменным вокальным процессором; Андрей Кондаков — не только за клавишами, где ему уже давно не надо никому ничего доказывать, но и за микрофоном — он все чаще поет в мягком, «бразильском» стиле. Аудитория, то замирающая и подающаяся вперед, то взрывающаяся аплодисментами.
Поняв принципы этого фестиваля, я решил поступить честно и попросту не ходить на его третий день: было понятно, что это — музыка точно не моя, и точно так же было понятно, что у этой музыки достаточно поклонников и без меня, а овация исполнителям обеспечена более чем достойная. В третий день играл квартет Георгия Гараняна и оркестр Олега Лундстрема, программа была названа «Живые легенды джаза», а Георгий Гаранян, судя по афишам, изначально рассматривался как хэдлайнер фестиваля в целом.
Что ж, в этом есть своя справедливость — как и во всем, что довелось увидеть на юбилейном десятом фестивале «Международные дни джазовой музыки в Виннице». Сцена была дана всем, времени было достаточно. Слушатели слушали то, что хотели слушать. Меценаты, в десятый уже раз делающие возможным этот праздник, сидели на таких же офисных стульях, как и простые смертные, и почему-то наличие рекламных баннеров на заднике сцены не раздражало так, как оно раздражает порой при наличии VIP-ложи. Джаз звучал в филармонии, по телевидению, по радио.
А я ехал из Винницы и думал, нужны ли будут джазовые журналисты, обозреватели и критики, если хотя бы половина фестивалей унаследует от «Дней» те предельно простые и предельно честные принципы, которыми и отличается этот форум. Наверное, не нужны. Потому что все их репортажи будут сводиться к тому, что «Тымон Тыманьский был нам интересен и мы его слушали», а «Георгий Гаранян был нам неинтересен и мы его не слушали».
Главное-то не в нас, а в аудитории. А с ней в Виннице никаких проблем. Уже десять лет.
С днем рождения!
*
Текст: Юрий Льноградский. Публикация: «Полный джаз» № 318 (15 сентября 2005)