Эберхард Вебер — из той когорты басистов, которая стоит особняком от более известного и популярного сообщества «технарей». О нём хорошо сказал многолетний партнёр, знаменитый саксофонист Ян Гарбарек: «Вебер — в первую очередь великолепный музыкант, который по тем или иным причинам стал играть именно на басу». Карьера Вебера — это тема для отдельного разговора; он, быть может, не столь известен, как многие представители ультра-классической или радикально-новаторской игры, но его авторитет среди музыкантов непререкаем. На его счету изобретение собственного инструмента, так называемого «электробаса» (это своего рода прообраз современного «upright bass», некий гибрид контрабаса и бас-гитары с добавлением дополнительной струны), многочисленные инновации композиторского, аранжировочного, технического плана, отчётливо авторский стиль игры, совместные проекты с самыми разноплановыми музыкантами, блестящие альбомы… Немудрено, что Вебер уже давно рассматривается продюсерами и издателями не просто как музыкант со сценическими программами А, Б и В, а как человек, способный сделать яркое уникальное событие под конкретную оказию.
«Stages Of A Long Journey» — именно такое уникальное событие, обязанное своим рождением жителю Штутгарта, продюсеру Мартину Мюляйсу. Этот человек, будучи старым знакомым Вебера, оказался связан ещё сразу с несколькими музыкальными структурами и событиями: он имел прямое отношение к организации местного джазового фестиваля, руководил продюсерским центром, занимался организацией концертов симфонического оркестра Штутгартского радио (одного из представителей современной европейской «модерн-школы»). Мюляйс «сыграл» от того, что фестиваль проводился в марте 2005 года в двадцатый раз — то есть предстоял юбилей, подразумевавший какую-то нестандартную изюминку. Веберу же, уроженцу всё того же Штутгарта, за пару месяцев до фестиваля исполняется 65 — тоже неплохая дата. Что касается оркестра, то Мюляйсу известно, что он активно ищет новые формы исполнения музыки, далёкой как от стандартной классики, так и от становящейся уже новой классикой современной «серьёзной» академической школы. Собственно, почему нет? И Вебер получает от фестиваля карт-бланш на создание специальной программы, в которой ему будет аккомпанировать не только оркестр из более чем восьмидесяти (!) человек, но и ряд джазовых солистов, которых он может выбрать самостоятельно.
Живое выступление, записанное в штутгартском Theaterhaus, без всякого сомнения стало настоящей жемчужиной в коллекции ECM — и тем редким случаем, когда изначальная идея уникальной по своей концепции записи исходила не от продюсера лейбла Манфреда Айхера. Впрочем, Вебер, старый «резидент» лейбла, подобрал музыкантов, которых трудно назвать иначе как визитной карточкой мюнхенской фирмы: Ян Гарбарек и Гэри Бёртон — звёзды высшего мирового эшелона, олицетворяющие само понятие «звук ECM»; пианист Райнер Брюнингхаус и перкуссионистка Мэрилин Мазур — авторитетнейшие фигуры «второго плана», годами обеспечивавшие безошибочно узнаваемый «фирменный» аккомпанемент солистам лейбла; пианист Вольфганг Даунер — классический infant terrible, от которого можно ждать и стопроцентного попадания в стилистику авторитарного Айхера, и независимого сумасбродства на стыке с откровенным поп-артом. Что до Нино Джи и Рето Вебера (к слову, лишь однофамильца) — то эта запись стала их дебютом на ECM и лишний раз проиллюстрировала способность лейбла вытащить на свет божий любые незнакомые публике имена просто за счёт того, что «фирма гарантирует».
Сам Вебер, конечно же, на авансцене. Двенадцать композиций, преимущественно принадлежащих его перу и в основной массе уже встречавшихся его слушателям на тех или иных альбомах, показывают басиста публике в самом разнообразном окружении — от игры соло в «Air», «The Colours Of Chloё» и «Maurizius» до «полной обоймы», когда джаз-группа подкрепляется восемью с лишним десятками оркестрантов. Есть и дуэты — с тонким, уступчивым и тем не менее по-прежнему остроугольным Вольфгангом Даунером и с не нуждающимся в описательных характеристиках Яном Гарбареком. Есть щедро выделенные трёх-четырёхминутные «переходы» для перкуссии Мэрилин Мазур и фортепиано (здесь повезло опять-таки Даунеру, а не Брюнингхаусу, что лишний раз свидетельствует о его несколько более «сольном» характере). Но основной тон концерту задают, конечно же, оркестровые вещи, которые действительно оригинально аранжированы и не имеют ничего общего с распространённым форматом «музыка композитора такого-то в симфонической обработке». Вебер, разумеется, выступил аранжировщиком всех оркестровых партий, за исключением перкуссионных, которые поручил Мэрилин Мазур. И умудрился сделать из довольно радикального (то есть исполненного колючих диссонансов) SWR очень необычно звучащий состав, в котором искушённость и комплексность принципиальных новаторов соединяется с очень характерной для других работ Вебера лёгкостью, прозрачностью, воздушностью. В плотных оркестровых аранжировках нет ни намёка на традиционные, как принято говорить, «скрипки», когда вся аранжировка сводится к построению красивого, мощного (в силу числа одновременно звучащих инструментов), но тем не менее привычного со времен Штрауса звучания; здесь оркестр звучит «по Веберу», струнные даже во время сопровождения пасторальных мелодий не увлекаются целыми нотами, всегда что-то раскладывают на заднем фоне по полочкам, всегда живут немного самостоятельной жизнью, грамотно подправляя свою лирическую карму чёткой, хотя и не прямолинейной, фразировкой.
На этом фоне ярко выделяется совершенно неожиданная и по-прежнему, по-веберовски, гармоничная пьеса «Hang Around», в которой не то что оркестр — вообще ничего, кроме баса и перкуссии, не звучит. Причём перкуссия эта представлена двумя малоизвестными швейцарцами: один из музыкантов, Рето Вебер, играет на им самим изобретённом инструменте под названием hang, а второй, Нино Джи, и вовсе развлекает публику битбоксом — то есть имитацией перкуссии посредством собственной глотки. И результат трудно назвать иначе как хип-хопом, хотя и очень сдержанным и человечным хип-хопом, конечно же. Может ли соединить такое с оркестром человек, который как минимум не неординарен? Конечно, нет.
И публика награждает Вебера овациями, Мартин Мюляйс наверняка утирает слезу, а Манфред Айхер пополняет свой каталог уникальной, светлой и искренней работой. В которой, как и всегда у Эберхарда, из всей по-церковному суровой «северной» палитры выразительных средств ECM используются лишь светлые тона — лишь лучи света, проникающие сквозь разноцветные витражи в окружающий сумрак.
*
Текст: Юрий Льноградский. Публикация: «Джаз.Ру», №5 (август 2007)