Прямо перед выпуском журнала автору рецензии удалось связаться с музыкантом и задать ему несколько вопросов. Это первая в биографии Феро «прямая речь» в русскоязычной прессе.
Ю.Л.:- По звучанию баса на альбоме складывается впечатление, что «прямой» гитарный звук у вас не в чести. Это так?
А.Ф.- Ничего подобного. Большинство записанных басовых партий имеют именно «прямой» звук, тот звук, которым я играю и на живых концертах. Например, басовые соло на «Rumeurs» и «Marie Ael» идут без обработки. Хотя, конечно, я ценю и эффекты, а некоторые из них стали моим, если можно так выразиться, «вторым звуком» — например, послушайте мою партию на «Maria Christina», я играю там с педалью DOD FX22.
— На диске сказано, что весь материал записан в вашей домашней студии…
— Да, мы всё записали дома. У нас там полноценная студия, можно писать не только «в линию» — гитары, синтезаторы, басы, но и духовые, ударные, перкуссию. Работаем с Digidesign ProTools, используем Макинтош G5 и G4 Powerbook, предусилители вроде Avalon, TL A audio, Behringer. После того, как я готовлю структуру композиции и всем рассказываю, что она из себя представляет, мы пишем в один проход ритм-секцию — бас, барабаны и гитару или клавишные. Потом редактируем результат в ProTools, добавляем какие-то детали. Но некоторые вещи писали и по отдельности: сначала я с клавишных задавал всю структуру, потом прописывали барабаны, потом бас, потом начинали программировать детали.
— Единственный трек альбома, на котором играет Джон Маклафлин («Hijacked») — это его собственная композиция, и не самая новая. Разве у вас не было желания пригласить мэтра для исполнения вашего собственного материала?
— Это получилось само собой. Мне всегда очень нравился его альбом «Que Alegria», и у меня всегда была идея сделать аранжировку «Hijacked». Поэтому, когда стало ясно, что Джон будет записываться со мной для этого альбома, вариантов просто не было.
— К кому из ваших партнёров на диске, не всегда известных российскому слушателю, вы порекомендовали бы нашим читателям присмотреться получше?
— Ничего себе вопрос! Во-первых, они все сделали отличную работу, и я не могу кого-то выделить или обидеть своим невниманием, а во-вторых — они все достойны того, чтобы к ним присмотреться. Жан-Пьер Комо, Жан-Мари Экэи, Мохтар Самба, Марк Бертумьё, Тьерри Элиэс и Флавио Больтро — это настоящие большие европейские музыканты, которых я слушал и у которых я учился, когда был поменьше. Их работы соло я порекомендую кому угодно.
— Знатоки бас-гитары наверняка найдут в вашей музыке много такого, что и с точки зрения фразировки, и тембрально почти копирует многих мастеров — мне, например, послышались отсылки к Жако Пасториусу и Виктору Бэйли…
— Ну уж фразировка-то у меня точно ни с Пасториусом, ни с Бэйли ничего общего не имеет! Одно время я, разумеется, интересовался их звучанием, подходом, какими-то конкретными грувами, которые они играли, но, считаю, в конце концов не взял от них ничего, кроме гармонических решений и «безладового звучания». Вот если бы вы упомяну ли Ди Пьяцца, Гэри Уиллиса, Шули Свериссона или Мэттью Гаррисона, тогда бы я согласился. С точки зрения фразировки они меня вдохновляют куда больше… А кроме них, не забывайте и о других, совсем не обязательно басистах. Я ищу по-настоящему авторское звучание, которого в настоящий момент у меня всё-таки нет.
*
Интервью и перевод: Юрий Льноградский. Публикация: «Джаз.Ру № 5 (август, 2007)