Я всегда думал — и, надеюсь, буду думать — что джаз есть форма фолк-музыки. Но очень, очень серьёзной и искушённой фолк-музыки…
Один из наиболее известных гитаристов, Патрик Брюс Мэтини родился 12 августа 1954 года в Ли Саммит, штат Миссури, США.
Большинство справочников относят его к джазовым музыкантам; лишь некоторые честно отмечают, что определение жанровой направленности в данном случае — дело заведомо бесполезное. Мэтини не играет джаз, рок, латинскую или популярную музыку. Он просто может играть почти всё. В его арсенале — владение выразительными средствами множества жанров, но джазовой импровизацией он пользуется чаще, нежели чем-то ещё. Критики говорят о несомненном родстве его подхода к музыке с подходом, который демонстрировал Майлс Дэвис в конце шестидесятых: жанр сам по себе вторичен.
Мэтини рос в музыкальной семье. Его отец, дед и старший брат Майк играли на трубе. Именно Майк, записавший впоследствии шесть альбомов в качестве лидера, взялся за обучение восьмилетнего младшего брата игре на трубе. Однако в двенадцать лет Пэт взял в руки гитару…
Я практиковался в среднем по десять-двенадцать часов в сутки.
Мэтини получил музыкальное образование в университете штата Майами, которое продолжил в знаменитом Берклиевском музыкальном колледже в Бостоне.
Тем не менее, для него оно было в большей степени формальным, так как уже в пятнадцатилетнем возрасте Пэт регулярно работал с лучшими джазовыми музыкантами Канзас-Сити, получив в непривычно юном возрасте хороший опыт живых выступлений. Отсутствие авторитетных наставников вынуждало талантливого музыканта самостоятельно искать решения даже самых тривиальных проблем.
В Ли Саммит я мог найти только тонкие медиаторы. Мне не нравилось, как они звучат, поэтому я стал их переворачивать толстой стороной к струнам и зажимал тремя пальцами, а не двумя… Я не видел тогда хороших гитаристов — в моём городе их не было. Когда, в конце концов, удалось увидеть тех, кто по-настоящему умел играть, я подумал «ух ты, да я же совсем неправильно делаю!». Но было слишком поздно — я уже вовсю записывался…
Первая запись Пэта Мэтини, что интересно, стала и первой самостоятельной записью легендарного басиста Жако Пасториуса, с которым Мэтини познакомился во Флориде. В компании именитых Пола Блэя (фортепиано) и Брюса Дитмэса (ударные) они записали альбом «Jaco».
Но всё же настоящим прорывом для гитариста стало сотрудничество с группой вибрафониста Гэри Бёртона, в которую он впервые попросился за несколько месяцев до того, как Бёртон решился его принять. Сам Бёртон подробно описывает своё знакомство с Мэтини в аннотации к его первому сольному альбому «Bright Size Life». Основная же причина, по которой он сомневался — Мэтини был молод, ненормально молод для выхода на столь высокий уровень. Когда его взяли в группу, ему было всего девятнадцать. Возможно, на решение Бёртона повлиял не только переезд гитариста в Бостон, но и два установленных Пэтом беспрецедентных рекорда. В 18 лет он стал самым молодым преподавателем в истории университета Майами, а в 19 — в Берклиевском Музыкальном Колледже. И в Майами, и в Бостоне не достигший совершеннолетия музыкант преподавал игру на гитаре.
Мэтини вошёл в группу Бёртона в 1974 году. Его инструмент звучит на трёх альбомах коллектива — «Ring» (1974), «Passengers» (1975) и «Dreams So Real» (1976). Уже здесь слышно, что на гитаре играет самостоятельный оригинальный артист, хотя в его музыке ещё слышны отголоски стиля Веса Монтгомери. Бёртон понимал это лучше, чем кто бы то ни было: «Я постоянно наблюдал за ним и видел, как его впечатляющий талант развивается, поражая всех, кто его слушает». Характерно и то, что Мэтини был именно в том возрасте, о котором он сам впоследствии говорил как об определяющем в жизни музыканта.
В определённом возрасте, я бы сказал — от двенадцати до двадцати двух лет, ты имеешь доступ к некоей энергии, которая по-настоящему чего-то стоит, к чему-то очень и очень редкому, чего большинству людей никогда потом не удаётся увидеть с такой ясностью…Ты словно слышишь звучание твоего поколения музыкантов. И обычно это звучит совсем не так, как всё слышанное раньше.Слушайте это в себе всеми силами. Слушайте с тем же вниманием и любопытством, с которым вы слушаете своих кумиров.
Альбомы Бёртона выходили на ECM Records. Разумеется, такой продюсер, как Манфред Айхер, не мог не оценить потенциала молодого гитариста. Уже в 1975-м Мэтини записал на ЕСМ свой первый сольный альбом — «Bright Size Life». Это было первое из его блестящих трио, на сей раз включавшее барабанщика Боба Мозеса и опять-таки Жако Пасториуса: Мэтини стал единственным, кому удалось заставить бесшабашного и заводного басиста соприкоснуться с педантичным Айхером в студии записи.
Когда эта запись вышла, она не привлекла к себе большого внимания. На неё были разные рецензии. После того как мы сделали «Bright Size Life», я не мог слушать эту пластинку почти семь лет. Я думал, что она ужасна. Всё было сделано, как во время любой джазовой записи, очень быстро, почти за один день. Сессия прошла хорошо, весело, и Жако был великолепен: он был очень энергичным парнем, первый раз в Европе; но я помню своё ощущение — я могу сыграть лучше. Теперь, через 15 лет, мой взгляд на эту работу сильно изменился. Я вижу, что это одна из моих лучших записей … кроме того, она имеет для меня особое значение из-за Жако. Я считаю, что это и одна из его лучших записей.
За «Bright Size Life» последовало более десятка альбомов на ЕСМ. Уже с третьего альбома музыкант начал использовать для своих работ имя Pat Metheny Group. Это оказалось своеобразным признанием заслуг его нового соратника, пианиста Лайла Мэйза — чрезвычайно скромного и застенчивого человека. Мэйз играет с Мэтини с 1978 года, постоянно принимает участие в сочинении и аранжировке. Звук его фортепиано и синтезаторов давно стал частью фирменного звучания самого Пэта. Композиторов же Мэтини — Мэйз некоторые критики сравнивают с прославленными парами Леннон — Маккартни и Эллингтон — Стрейхорн.
Очень быстро Пэт Мэтини стал наравне с Китом Джарретом наиболее «продаваемым» среди артистов, выпускавших свои работы на ЕСМ. Его альбомы с завидной регулярностью появлялись в первых строках джазовых чартов. Со временем Мэтини пошёл даже дальше и начал делать то, на что редко решаются джазмены — стал выпускать синглы для достижения авторитета в мире популярной музыки. Разумеется, слушатели и критики сразу воспринимают такой шаг как готовность уйти в более доступные музыкальные области. Мэтини отвечал на эти сомнения музыкой. Его признанные сейчас классикой альбомы «Bright Size Life», «Watercolors», «Pat Metheny Group», «American Garage» заставили критиков сделать единственно верный вывод: у музыканта просто есть свой стиль, который можно трактовать и как «интеллектуальную» поп-музыку, и как не менее «интеллектуальный» джаз, и как «кроссовер», и как «фьюжн».
Мэтини активно использовал разные варианты гитары. На первых альбомах звучат шестиструнная и двенадцатиструнная гитары — каждая и в акустическом, и в электрическом варианте, а также пятнадцатиструнный инструмент, названный autoharp. На альбоме «New Chautauqua» внимание аудитории привлекли частые удачные соло на 12-струнной гитаре, чем в то время мог похвастаться только признанный мастер этого инструмента Ральф Таунер. Вопреки музыкальной моде тех лет, этот опять-таки и джазовый, и популярный альбом попал в число первых пятидесяти альбомов в США по итогам года. Чуть позже вышел двойник 80/81, до сих пор остающийся в некоторых чартах (среди музыкантов — Майкл Брекер, Джек Деджонет, Чарли Хэйден, Дьюи Редмэн).
В конце семидесятых Мэтини начал получать звания «гитариста года» и «джазового музыканта года» в самых разнообразных опросах. Этот процесс продолжается и по сей день. Мэйз, почестей которому доставалось поменьше, тем не менее, продолжал трудиться с полной отдачей; его имя появилось и на обложке одного из альбомов — удачной сюиты «As Falls Wichita, So Falls Wichita Falls». Мэтини всё более активно использовал гитарные синтезаторы. Любопытно, что он — едва ли не единственный музыкант, которого многие считают ведущим инструменталистом и который использует синтезаторы только для окраски звука. В отличие от, например, Джона Аберкромби и Джона Скофилда, для которых гитарные синтезаторы стали причиной пересмотра всей техники игры, Мэтини уже который год щедро «красит» свою гитару новыми и новыми красками, ни на шаг не отступая от своей насыщенной мелодичной манеры.
Не менее любопытно и то, что человек, которого кое-кто чуть ли не с презрением величает «популяризатором джаза», оказался куда более свободен и открыт для экспериментов, чем многие авангардисты джазовой гитары.
Я всегда (и иногда активно) сопротивляюсь мифу, согласно которому всем нам следовало бы вернуться в этакое безопасное место, где царствуют общеизвестные истины — только для того, чтобы джаз был истинным джазом.
Мэтини предельно свободен в композиции. Он способен создавать пьесы, которые своей привязчивостью дадут сто очков вперед любой популярной балладе; он может подавать как лёгкий джаз произведения, о которых критики пишут, например, следующее: «чистые эмоции, навевающие мысль о похоронах с удовольствием». В его собрании сочинений — произведения для соло-гитары, для небольших ансамблей, электрических и акустических инструментов, больших оркестров. Стиль его сочинений колеблется от современного джаза до рок-музыки и классики, а составленный исследователями каталог включает более двухсот оригинальных пьес, не считая вариантов.
Мэтини комфортно чувствует себя с музыкантами любых стилей. Он работал с Орнетом Коулменом, Дереком Бейли, Дэвидом Боуи, целым рядом малоизвестных в России латиноамериканцев, исполняющих традиционную музыку своих стран.
Пэт Мэтини охотно и довольно смело экспериментирует. Некоторые его работы бьют все мыслимые рекорды, приличествующие в наше время джазовому музыканту: например, сингл «This Is Not America», исполненный с Дэвидом Боуи, попал в США в 40 лучших синглов, а в Англии стал двенадцатым; множество юных поклонников гитариста стало являться на концерты в спортивных полосатых рубашках, подражая своему новому герою.
Другие же проекты проваливаются по всем возможным параметрам: так, печально знаменит тройник «Thesignof4», уже сам инструментальный состав которого (ударные, бас и две электрогитары) вызывает некоторые сомнения. Мэтини играет здесь в паре со знаменитым британским авангардистом Дереком Бейли. Результат — ниже среднего: как сказал кто-то из критиков, «безнадёжный фри-джаз, который можно оценить только единожды — в момент создания, наблюдая за этим собственными глазами»; компания, подписавшая контракт на издание альбома, вынуждена продавать три компакт-диска по цене одного не самого популярного, и тираж до сих пор не распродан.
Мэтини перестал сотрудничать с ЕСМ в 1984 году, когда стало ясно, что популярность гитариста и его способность находить джаз в чём угодно уже не соответствуют негласным стандартам компании. Впрочем, он и сам чувствовал, что это сотрудничество себя исчерпало.
[в 1983-м] … я записал альбом «Rejoicing», который я действительно ненавижу. Для меня это одна из худших записей, если не самая худшая. У трио [Пэт Мэтини — гитара, Чарли Хэйден — бас, Билли Хиггинс — ударные] было столько энергии, столько души, но когда мы делали запись, обстановка в студии была просто отвратительной. Эта пластинка стала причиной, по которой я покинул ЕСМ. Я больше не мог терпеть Манфреда Айхера. К этому времени он создал невозможные условия для работы в студии. Нам оставалось только бороться, чтобы пробить этот барьер, который он возвёл между нами и плёнкой. Всё это было очень мрачно… Кроме того, на этой записи ужасный звук. Просто плохой, приглушённый, с призвуками, хотя он не должен был быть таким.
Записав последний на ЕСМ альбом — «First Circle», Мэтини решительно порвал с компанией. Он не только не возвращался со своими проектами, но и отказывался принимать участие в записях своих старых партнёров, которые продолжали сотрудничать с Айхером. После 1984-го ЕСМ Records лишь время от времени выпускала сборники его старых работ.
Именно после болезненного разрыва со своей первой записывающей компанией он записал одну из самых комплексных и удачных работ — «Song X» в соавторстве с Орнетом Коулменом. Реакция на него была неоднородной, альбом даже назвали «самым труднослушаемым в истории мировой музыки».
Далее последовала серия удачных, во всех смыслах, альбомов, на которых группа Мэтини увеличивалась иногда до восьми человек. Впервые в своей карьере музыкант сделал значимой частью своей музыки вокал, хотя этот вокал так и остался бессловесным. Кто-то из латиноамериканских музыкантов предложил свой голос как дополнительный инструмент, и в течение нескольких лет группа успешно использовала эту находку. Три альбома, выпущенные уже после разрыва с ЕСМ, достигли золотого статуса (т.е. были проданы тиражом более чем в миллион экземпляров) — это «(Still Life) Talking» (1987), «Letter from Home» (1989) и «Secret Story» (1992). Начиная с 1982 года, Мэтини принялся получать «Грэмми» и быстро выбился в лидеры среди призёров этой премии. На его счету четырнадцать премий, из которых три он получил лично, одну — в соавторстве с Чарли Хэйденом и десять — в составе своей группы или других коллективов. Группа же установила беспрецедентный рекорд: семь последовательно выпущенных ею альбомов получали «Грэмми» за «лучшее исполнение» (иногда в джазе, иногда в джаз-фьюжн). Мэтини досталась и композиторская «Грэмми» — «лучшей инструментальной композицией» в 1990-м году стала его «Change Of Heart».
Задолго до появления MIDI-технологий Мэтини стал использовать для композиции «Синклавир», один из первых цифровых клавишных синтезаторов. Ему принадлежит непосредственное участие в создании ряда специфических инструментов — например, акустической сопрано-гитары, джаз-гитар серии Ibanez 1s PM, двенадцатиструнной безладовой гитары, 42-струнной гитары «Пикассо» и т.п. Идею гитары «Пикассо», созданной в конце концов мастером Линдой Манцер, он вынашивал более двадцати лет.
Занятно при этом его нежное отношение к своему старому инструменту — гитаре Gibson ES-145.
Я купил её за сто долларов у фермера в Лоун Джек, штат Миссури, а к ней в нагрузку бас Fender за семьдесят пять долларов. Вот так я и начинал… Когда мне было шестнадцать, однажды я играл концерт в Канзас Сити, и маленький шпенёк для ремня на корпусе гитары сломался. У меня с собой оказалась зубная щётка, я обмотал её ремнём, воткнул в гитару, и с тех пор она там. Я отказался от этого инструмента в 1995-м, когда понял, что это единственная материальная ценность на Земле, потеря которой сможет меня глубоко расстроить. Эта гитара была частью моей жизни с тринадцати лет. Я люблю её — она такая душевная… Я бы до сих пор на ней играл, если бы она не разрушалась так быстро, но я не хочу ничего чинить.
Для справки: японской фирме Ibanez потребовалось более шести лет, чтобы заинтересовать музыканта своей гитарой, которая изготавливалась специально для него. Мэтини говорил вежливое «спасибо, но мне это не интересно» каждому новому образцу, пока мастерам гитарного дела не удалось создать шедевр, который оказался не хуже, чем старый проверенный Gibson.
Мэтини ни разу не опускался ниже определенного качественного уровня, хотя его альбомы получали самые разные эпитеты: от «альбом захватывающей дух красоты» до «слабость характера». С альбомом «Zero Tolerance For Silence» музыкант попал даже в табели о рангах тяжелого металла («стена гитарного звука»)…
Мне очень помогает то, что я веду журнал всех своих выступлений. После каждого концерта записываю, что мы играли, что я думаю о своём выступлении, что я мог бы сделать лучше. Думаю, если бы не занимался этим, то быстро бы регрессировал из-за той эйфории, которая наступает после каждого выступления. Когда весь зал хлопает, как-то забываешь, что играл плохо в третьей композиции. «Всем вроде бы нравится, так чего же ещё?».
Пэт Мэтини стал одним из открытий и одним из фирменных артистов ЕСМ, но быстро вырос из размеров компании — до обидного быстро. Его энергия и мелодика была чересчур активной, чересчур жизнелюбивой, чтобы выдержать контроль Манфреда Айхера. Для кого-то этот контроль становился благом, для Мэтини он в конце концов стал злом.
В 1996 Мэтини получил почётную степень доктора в Беркли. Преподавательского звания он заслуживал как никто другой: всю жизнь музыкант активно преподавал в самых разных музыкальных школах — от малоизвестных сезонных школ Азии и Южной Америки до престижнейшей Королевской Консерватории Нидерландов. Преподавание, тем не менее, не отвлекало его от основного занятия — сочинения и исполнения музыки. Уже более десяти лет Мэтини не даёт меньше сотни концертов в год, а довольно часто переходит и рубеж двух сотен.
Я горжусь тем, что стал частью джазового сообщества. Жизнь, которой я мог жить в качестве исполнителя, композитора, импровизатора все эти годы, была фантастически непохожа на то, что я мог себе представить, когда только начинал играть.
Слушая музыку Мэтини в ретроспективе, нельзя не заметить, как он с каждым альбомом всё больше открывается, становится свободнее. В то же время он сохраняет юношескую энергию и мощь своей музыки, сумев сделать её доступной большему количеству слушателей. Нет смысла спорить о том, какое развитие было бы более правильным. Пэт Мэтини — самостоятельный и самобытный музыкант, который великолепно делает своё дело.
В одном из сеансов интернет-общения с поклонниками Мэтини спросили: «Что бы вы порекомендовали из джазовых записей человеку, который пока плохо знаком с этой музыкой?» Мэтини дал на этот наивный вопрос самый длинный ответ.
…лучшие музыканты, те, кем я восхищаюсь и кого я слушаю, чаще всего одарены умением ощутить глубину музыкального момента и быстрой реакцией, позволяющей придать этому моменту выразительность, отражая дух времени.
Он подробно рекомендовал работы Майлса Дэвиса, Веса Монтгомери, Джона Колтрейна, Сонни Роллинза, Пола Блэя, Херби Хэнкока, Фредди Хаббарда, Джо Хендерсона, Кита Джаррета, затем (уже без комментариев) исписал именами два десятка строк, закончил их ещё двумя строками многоточий и в конце концов сдался.
Думаю, что я мог бы написать две-три страницы и всё равно забыл бы кого-то из моих любимых исполнителей.
Юрий Льноградский
Публикация: ECMclub.ru, 24.08.2002