Пусть музыка сама вас учит, как надо играть на гитаре.
О нём часто говорят как о наиболее грамотном и теоретически подготовленном музыканте среди современных джазовых гитаристов. Это не совсем верно — в первую очередь потому, что музыку Аберкромби нельзя безоговорочно классифицировать как джаз. Это импровизационная музыка, испытывающая влияние самых разных стилей. В его арсенале — владение множеством «технологических» приёмов, а его фирменный звук неразрывно связан с использованием специфических педалей громкости, гитарных синтезаторов, устройств частотной обработки.
Джон Аберкромби родился 16 декабря 1944 в Портчестере, штат Нью-Йорк, США. Его приобщение к джазу прошло довольно спокойно, без потрясений.
Я вырос в Гринвиче, штат Коннектикут. Когда мне впервые продемонстрировали, что такое джаз, я начал ездить в Нью-Йорк, в клуб Birdland — очень много было таких поездок, а там я забирался на галерку и целыми часами слушал ребят, которые играли что-то в стиле Джона Колтрейна… Потом я начал играть на гитаре, а один приятель давал мне послушать старые пластинки Дэйва Брубека, а потом и новые — Майлса Дэвиса. Все это открыло мне глаза.
Играть на гитаре он начал в четырнадцать лет, занимаясь у местного учителя музыки. Тогда самой большой его задачей было научиться играть рок-н-роллы в стиле Чака Берри. Глаза у молодого музыканта открылись позже. Ему удалось поступить в престижный Берклиевский Музыкальный Колледж в Бостоне, и во время обучения он играл в местных любительских рок-группах.
…это было прекрасно, такой, знаете, классический состав: гитара, барабаны и орган…
После окончания колледжа Аберкромби стал участником группы органиста Джонни ‘Хэммонда’ Смита, которая в 1967-68 активно концертировала. После академизма, которым отличался Беркли в шестидесятых, живая работа с профессиональным коллективом была просто необходимой для любого джазового музыканта. Играть удавалось в довольно известных клубах — например, Count Basie’s Lounge и Club Baron в Гарлеме.
Стиль, который вырабатывал у себя молодой гитарист, рождался так же, как и само его вхождение в джаз — без особой системы.
Я пробовал делать всё. Возможности переливались через край, но их сложно было реализовать. Я ничего не мог. Это больше интуиция. Ухватываешь мелодию и соображаешь, как её проработать. Отталкиваешься от звука, от интуиции и чувства. Это не столько гаммы и арпеджио. Работаешь над получением звука, а материал уже вторичен.
По возвращении в Нью-Йорк в 1969 его необычная техника привела к определённым трудностям в работе с хорошими музыкантами традиционной школы. Но для молодых музыкантов, ищущих своё место в джазе, Джон Аберкромби уже значил много. Пять лет он сотрудничал с братьями Рэнди и Майклом Брекерами (группа Dreams), сопровождал ансамбль Чико Гамильтона. Из крупных достижений этого периода стоит отметить выступление с Гамильтоном на джазовом фестивале в Монтрё.
Аберкромби стал популярен как сессионный музыкант. Он работал со множеством лидеров — среди них Джил Эванс, Гато Барбьери, Дэйв Либман, Барри Майлс.
Чуть позже нашёлся коллектив, в котором он приобрёл известность уже мирового класса — группа Spectrum барабанщика Билли Кобхэма. Этот джаз-роковый состав, жёсткий, динамичный, прямолинейный, оказался совершенным для реализации удивительной техники и фантазии Аберкромби. Его можно услышать в составе группы на альбомах «Crosswinds», «Total Eclipse» и «Shabazz». Группа постоянно гастролировала, постепенно отдаляясь от первоначального стиля.
… как-то мы очутились в Филадельфии, и я подумал — господи, а я-то что тут делаю?!
Однако в середине 70-х Джон Аберкромби оставил находившийся на пике популярности Spectrum и продемонстрировал совершенно новое звучание. Он хотел трактовать фьюжн так, как Modern Jazz Quartet трактовал би-боп — поднимая стиль на качественно новый уровень, привнося в него серьёзное музыкальное образование и собственную оригинальную мысль. Было создано трио под названием Timeless (куда вошли пианист Ян Гаммер и барабанщик Джек Деджонет). С этими партнёрами Аберкромби заиграл много мягче, чем раньше. В его музыке появилось нечто такое, на что уже мог обратить внимание продюсер ЕСМ Records Манфред Айхер, и Айхер немедленно предложил сотрудничество. В 1975 году трио сменило название на Gateway Trio (место Гаммера занял басист Дэйв Холланд), а в 1979 трио стало квартетом с полной заменой всех участников, за исключением самого Аберкромби.
Работа на ЕСМ привела к появлению новых партнёров. В соавторстве с Ральфом Таунером Аберкромби выпустил альбом «Sargasso Sea», получивший высокую оценку. Он был приглашён для участия в записи альбома «Epitaph», на котором ведущие музыканты современного джаза исполняли не изданную при жизни музыку Чарлза Мингуса.
Любопытные работы оставило трио Джон Аберкромби — Марк Джонсон — Питер Эрскин. Критик Чак Берг впоследствии писал: «…если говорить о музыкантах с точки зрения той индивидуальности и исключительности музыки, которую они создают, то этот ансамбль сравним только с олимпийскими трио Билла Эванса и Оскара Питерсона». На альбоме этого трио «Current Events» (1988) Аберкромби впервые использовал гитарный синтезатор при записи. Этот новаторский по звучанию состав часто исполнял джазовые стандарты, и это только лишний раз подтверждало глубокое увлечение гитариста теорией и историей джаза.
Когда я играю вещи вроде «Autumn Leaves» или «Stella by Starlight», я чувствую, что с годами не потерял того удовольствия, которое они мне доставляют. В этих темах я так же свободен, как если бы в них вообще необязательно было придерживаться хоть какой-то гармонии. Для меня это, по сути, самый настоящий фри-джаз.
Аберкромби начал сотрудничать с Гарвардом — он читал лекции, посвящённые истории гитары в джазовой музыке. Он уже был признан и «классиком новой джазовой гитары», и «убийцей классической джазовой гитары» — но характерна не столько эмоциональность таких прозвищ, сколько тот факт, что ортодоксальные любители джаза не отвергли его музыку.
Очень важный аспект моей музыки — это стремление привнести в современный стиль те традиции джазовой гитары, которые заложили ещё Чарли Крисчен и Джанго Рейнхардт.
Джон Скофилд в одном из своих интервью на вопрос «когда вы начинали, чувствовали ли вы, что гитара полна возможностей?» отдал Аберкромби должное: «Масса возможностей была уже использована. Аберкромби был в современном джазе одним из немногих гитаристов, которых можно было действительно слушать». Любопытна и такая оценка, данная тем же Скофилдом: «Джон Маклафлин делал то же самое, но он был в Англии…»
Я счастлив, что люди говорят обо мне как о человеке, который сохраняет непосредственную связь с «исторической» джазовой гитарой и в то же время расширяет некоторые музыкальные границы, не стараясь в первую очередь сделать это за счёт новых технических возможностей.
Взгляды Аберкромби на традиционный джаз нашли отражение и в его преподавательских методах.
Играть по слуху — это единственный способ научиться музыке… Вам нужен словарь, а для этого надо разучивать гаммы и пассажи, но ещё раньше нужно разобраться, как играть просто музыку.
Аберкромби, который вырос и живет в США, воспринимается любителями джаза скорее как представитель европейской школы. Многие поклонники, слабо интересовавшиеся биографией своих героев, всерьёз утверждали, что именно Аберкромби формирует «чисто европейский» звук ЕСМ.
Один раз, когда я ещё только начинал, в одном из интервью в Америке меня даже спросили, давно ли я в стране.
В рамках тура, организованного фирмой Philip Morris, Аберкромби побывал в 1998 году в России, посетив необычный для музыканта такого класса набор городов — Нижний Новгород, Самара, Волгоград, Ростов-на-Дону, Краснодар и Сочи. Среди его партнёров по этому туру был саксофонист Игорь Бутман.
Джон Аберкромби остаётся одним из самых разносторонних и одарённых гитаристов в современном джазе.
Для меня до сих пор сложно играть на гитаре. В молодости было легче. И для меня всё ещё остаётся загадкой, как всё это происходит.
Юрий Льноградский
публикация: ECMclub.ru, 26.02.2002